Искусство обольщения - Кэтрин О`Нил

Великан сообщил, что Хэнк собрал банду «солдат удачи» – всего человек пятьдесят отъявленных головорезов, которых Хэнк переправил в Париж под видом «сотрудников компании Томпсона». Если Даргело тоже соберет человек пятьдесят и две армии сольются в одну на Марсовом поле за день до открытия павильона, можно было бы попробовать штурмом взять павильон и спасти картины. Затем надо было решить вопрос с резервацией поезда до Кале, где уже ждало бы быстроходное судно.

– И как насчет Лизетты? – с нажимом спросил Даргело.

– Мистер Томпсон ничего об этом не говорил.

– Ее хорошо стерегут. И сто человек ничего не смогут сделать, чтобы вырвать ее из лап Дюваля, – проворчал Даргело.

– Мы потом подумаем, как нам вызволить Лизетту, – пообещал Ричард. – У нас полно времени. Даже когда суд закончится, до приведения приговора в действие пройдут месяцы. А пока ты мог бы помочь нам со своей командой?

Даргело кивнул:

– Могу.

– Скажи Хэнку, что мы с ним заодно. Пусть просто даст нам знать, где встречаемся.

Мэйсон почувствовала, что ее время пришло:

– Подождите минутку. – Она успела остановить посланника перед самым его уходом. Мэйсон обратилась к Ричарду: – Тебе не кажется, что мы должны лично встретиться с Хэнком? Я никого не хочу обидеть, но пока мы знаем о том, что этот человек – посланник Хэнка, только с его же слов. Может, перед тем как пускаться в авантюру, стоит все же лично встретиться?

– Знаешь, а ведь она права, – заметил Даргело.

После недолгих раздумий Ричард сказал посланнику:

– Не стоит ему сюда приходить. За ним может быть хвост. Лучше встретиться на нейтральной территории.

– Тебе опасно появляться в центре Парижа. Твой словесный портрет есть теперь у каждого шпика.

– Я знаю, где можно встретиться, – сказала Мэйсон. – В обсерватории. Обсерватории Людовика XIV. Она стоит на отшибе на холме Монпарнас. Туда по ночам никто не ходит.

– Отлично. Передай это Хэнку. Мы встретимся с ним у обсерватории завтра в десять вечера.

Мрачные сумерки опустились на город. Очертания обсерватории, построенной еще в семнадцатом веке, едва различались вдали. Ричард остановил экипаж у входа в парк. Дальше Ричард и Мэйсон пошли пешком. На верхнем этаже обсерватории горел свет. Какой-то ученый или группа ученых трудились там, разгадывая тайны Вселенной.

В стороне от обсерватории стояли несколько мужчин, но в сумраке можно было разглядеть лишь их силуэты. Ричард остановился и внимательно посмотрел в их сторону, стараясь понять, стоит ли подходить ближе. Но те, кто ждал их на условленном месте, пошли навстречу Ричарду и Мэйсон.

– Ну, значит, то была не ловушка, – радостно сказал Ричард. – Его походку я узнаю из тысячи.

– Это ты, Бустер?

– Я.

Они подошли ближе.

– Вот как складывается: двое приличных людей вынуждены встречаться в темноте, словно преступники.

– У меня небольшие проблемы, – признался Ричард.

– Ну что же, твой старый партнер готов прийти к тебе на выручку.

Мужчины обнялись. Ричард и не думал скрывать, что рад встрече. Хэнк обнял Ричарда за плечи как отец и отвел в сторону. Мэйсон пошла следом.

Четверо мужчин, что пришли с Хэнком, шли позади. Они переговаривались друг с другом на кокни, языке лондонской бедноты.

Наконец Ричард и Хэнк, похоже, сошлись во мнениях по всем пунктам. Хэнк остановился и повернулся так, что Мэйсон тоже оказалась в их кругу.

– Дело будет нелегким, но нам оно по плечу. Самое важное – сыграть на неожиданности. Возможно, они и ждут каких-то действий, но чего они точно не ожидают, так это того, что мы впрямую будем их атаковать. И как только мы окажемся в Кале, считай, дело в шляпе, потому что я зафрахтую самое быстрое судно, которое можно заполучить за деньги.

Мэйсон, до сих пор хранившая молчание, спросила:

– Можно мне задать вопрос?

– Конечно, леди.

– Почему Кале? Французский флот базируется в Гавре, и вам придется пройти прямо перед их носом, чтобы попасть в Атлантику. Не кажется ли вам более разумным отправить картины из Шербурга или даже Бреста?

– Хороший вопрос, и у меня есть на него ответ. Потому что самый быстрый корабль, который только можно нанять за деньги, сейчас идет в Кале.

– Вы, случайно, не о «Княжне Александре»?

Хэнк даже вздрогнул от неожиданности.

– Да. А вы о нем слышали?

– Это ведь русский корабль, верно?

– Да, русский. Он привез русские фейерверки на празднование Дня взятия Бастилии. Сейчас в Париж со всех концов земли приходят грузы, знаете ли. Так что, есть еще вопросы?

– Нет, других вопросов нет. Зато мне есть что сказать.

В темноте Мэйсон не могла видеть лица Ричарда, зато она чувствовала, что ему не по себе.

– Да? – покровительственным тоном спросил Хэнк. – И что ты хочешь нам сказать, дитя мое?

– Есть кое-что, о чем знают другие и о чем не знаете вы. Вот я и хочу вас проинформировать. По-моему, пришла пора.

Мэйсон почувствовала, что Ричард натянулся как струна.

– Эми, – несколько раздраженно заметил он, – возможно, тебе не стоит…

– Не томи. Давай выкладывай свои новости.

Мэйсон стряхнула руку Ричарда и заявила Хэнку:

– Я не сестра Мэйсон Колдуэлл Эми. Я сама Мэйсон Колдуэлл.

Хэнк обернулся к Ричарду:

– Что она несет, сынок?

– Она говорит правду, – спокойно ответил Ричард. – Я сам этого не знал, когда все началось.

Не дав Хэнку отреагировать, Мэйсон продолжила:

– Есть еще кое-что, что вам обоим следует знать. Завтра я выхожу из игры и уезжаю из Франции. Мне плевать, что будет с моими картинами, но вам не сделать из меня другого человека. Имя свое я беру назад. Я еду в Рим, где намерена написать картину для сеньора Лугини. Он с первого взгляда на мою живопись поймет, что Мэйсон Колдуэлл – это я. И ни вы, ни инспектор Дюваль, никто другой с ним спорить не смогут. Так что я желаю вам всем удачи и ухожу. Как там у вас на Диком Западе говорят? Счастливых троп?

Мэйсон развернулась и направилась к ждущему ее экипажу.

– Эй, подожди, сестренка, – крикнул ей вслед Хэнк.

– Что? Вам есть, что мне сказать? – не без сарказма поинтересовалась Эми.

– Ты никуда не поедешь, – сказал Хэнк.

– Это почему? Неужели живая Мэйсон Колдуэлл мешает вашим планам?

Хэнк ответил молчанием на этот вопрос.

– Эй, вы, оба! – Ричард встал между Хэнком и Мэйсон. – Подождите, не кипятитесь. Остыньте немного.

– Не вмешивайся, Ричард. Это наши с Хэнком счеты. Обернувшись к Ричарду, Хэнк процедил сквозь зубы:

– Ты должен был сказать мне об этом раньше. Теперь все существенно усложнится.

– Но почему, Хэнк? – снова перешла в наступление Мэйсон. – Если вы просто хотели передать мои картины в музей, то какая вам разница, живая я или мертвая? Или, возможно, это изначально не входило в ваши планы?